Примерно в это же время, дверь пожарного выхода открылась. Выглянуло тело номер два. Тощий мужик лет тридцати, но с абсолютно пропитым лицом. В отличии от товарища, одет в камуфляж, такой же как был на тех бандитах. Вооружен был такой же сайгой, но стоило ему увидеть в руках товарища заветный бутыль, как дробовик был тут же отставлен к стенке. Стопки материализовались сами собой, а мне от такой картины хотелось удавиться от тупости.

Я всегда уважал врага. Считал его либо равным себе, либо выше себя, чтобы не напороться по глупости, но это… Это было плевком мне в душу. Бандиты явно не заботились о нормальном боевом охранении.

Злость на пару мгновений превратилась в ярость, а ярость дала приказ мышцами. Руки сами поджались, занимая правильное положение. Только приклад коснулся плеча, как грохнул выстрел. С двадцати метров сноп картечи заметно рассеялся, но оно и к лучшему, зацепило обоих, а я уж от души добавил, тут же вставая в полтора и двигаясь вперёд на полусогнутых. Пока сокращал дистанцию, ещё дважды выстрелил, наверняка уложив на землю обоих. Спортсмену дополнительный заряд картечи явно выбил дух, прилетев в грудь, а вот псевдовоенному повезло меньше, ему добавка пришлась в живот. Я стрелял навскидку, в движении, так что главное было просто поразить силуэт, чтобы наверняка.

Где-то подсознательно заголосила чуйка, гарантируя, что меня всё это время пас неизвестно где расположившийся снайпер и вот сейчас на перемещении меня-то и срисуют. Однако стоило мне добраться до здания, как чутьё заткнулось. Всё же ощущение стены сбоку дарует некоторое чувство надёжности, что оттуда точно не прилетит. По крайней мере гаубиц по типу Д-30 у врага быть не должно, в иных случаях со стороны стены опасности точно быть не должно. А вот в остальном… Что ж, оборона на все сто восемьдесят градусов. Собственно, её я и занял, сразу сместившись на пару метров от угла и присев на колено. Левая рука сама потянулась к сумке и достав новый магазин, сменила уже частично израсходованный. Последний отправился обратно в сумку, но ближе к груди. Всё же сначала достаются дальние, так удобнее. Положение осложнялось тем, что мне могло прилететь и сверху, так что к ста восьмидесяти градусам по горизонту добавлялись девяносто градусов по вертикали. Такой сектор как правило обороняют силами полноценного взвода, а тут опять же, один я, с сайгой-410. Но ничего, где наша не бывала…

Спустя секунд двадцать, дверь вновь открылась и на улицу высунулась удивлённая морда. Такой же псевдовоенный, только уже в броне. Сначала высунулся, посмотрел на тела, абсолютно игнорируя возможную опасность со стороны, после чего двинул к ним. Я его срисовал ещё когда дверь открывалась, однако выстрелил только, когда фигура высунулась хотя бы на полкорпуса. Дистанция метров шесть, так что сноп картечи, если бы я целился в голову, вполне мог задеть по касательной, а там бы этот мудак нырнул внутрь и запер дверь, а оно мне нафиг не надо. Тут же, практически стопроцентное поражение.

Бандит даже вскрикнуть не успел. Картечь влетела справа примерно на уровне плеча, заходя и в шею, и в височную долю. Пара шариков даже ударились в металлическую дверь, огласив округу звоном. Внутри засуетились. Меня, конечно, слегка оглушило, из-за того, что пороховые газы слева упёрлись в стену и отразились, собственно, как и звук выстрела, но я пока ещё мог различить голоса. Кто-то явно орал что-то матерное.

— Ну же, — прошептал я. — Давайте, выходите в сюда, всех загашу, уебки…

Вот только смертников больше не нашлось, так что пришлось действовать самому. Упавшее тело последнего выходившего не мешало двери закрыться, зато позволило воспользоваться им как упором. Упав в положение лёжа, я быстро подполз к дверному проёму и удерживая сайгу в плоском положение, магазином параллельно земле, чтобы снизить свой силуэт, принялся заглядывать в проход. Как оказалось, пожарный выход был под лестницей, которая вела на второй этаж, практически напротив основного входа, сбоку от которого имелась будка дежурного. Сейчас в будке было пусто, да и вряд ли там кто-то сидел, но вот двери в кабинеты на первом этаже были открыты. Так же виднелась та самая камера. Железная дверь располагалась слева, сбоку от лестницы, чтобы в случае побега преступник не смог по-тихому слинять через пожарных ход, а ему пришлось как минимум пересекать холл.

К моей радости, дверь основного входа была закрыта и при том на засов изнутри, а это значит, что никто не станет меня обходить по улице. Это уже неимоверный плюс. С другой стороны, всегда существовал шанс, что кто-то из этих гадов уже находился снаружи и может меня взять на всём горяченьком.

Лежать и жать бессмысленно, но опять же, какой-нибудь хитрец может засесть сейчас на лестнице и пасти именно этот вход. Я бы так и сделал, поскольку мне дёргаться нет смысла. Он же один, хотя… В том-то и дело, что они не знают, что я один.

— Граждане преступники, говорит командир взвода оперативной роты ОМОНа, Дмитрий Пашкевич, вы окружены. У нас приказ, работать жестко, но ни вам, ни нам лишние трупы не нужны. Ваши поддельники уже лежат тут трёхсотые, если не хотите пополнить их число, то выходите на центр первого этажа с поднятыми руками! — заорал я, надеясь на свою природную харизму.

— Иди ты нахер, командир взвода оперативной роты ОМОНа, — донеслось в ответ откуда-то из дальнего правого кабинета.

Вот, собственно, и приятный бонус моей хитрости. Если они не поверят, то я хотя бы узнаю их примерное позиционирование.

— Предлагаю по-хорошему! Сложите оружие и сдайтесь добровольно, ваш лидер по кличке Баран уже задержан, вы максимум пройдёте как соучастники, не накручивайте себе срока и не лезьте под пули, — я никогда не был переговорщиком, так что без понятия, что там обещают террористам при позиционке, но это вроде как должно было сработать.

— Баран? Да он чертила первоходный, — донёсся смех всё оттуда же. Второй видимо оказался умнее и пока что в диалог не вступает. — Слышь, Пашкевич, валил бы ты нафиг со своими ребятами. Тут твои законы не катят, так что предлагаю тебе делать ноги, пока мы тебя чем конкретным не приложили!

— Чем же? Вооружение вашего незаконного вооруженного формирования составляют лишь карабины Сайга и револьверы Нагана, так что не валяйте дурака и сдавайтесь, отсидите свои три года и выйдите свободные, — продолжил я, занимая позицию на локтях, удерживая карабин под магазин, при этом цевье положив на тело, которое мне же служило бруствером.

На сей раз ответа не последовало. Просто из того самого кабинета выскочило тело в камуфляже и с сайгой наперевес. Ожидаемый толчок приклада в плечо. Гул выстрела отразился от стен, уходя гулять дальше по внутренностям здания. Дистанция от силы метров двадцать. Сноп картечи красиво разложился, срезав ноги и низ живота. Не озаботился мужик своей защитой, не надел бронежилет.

Подстреленный как подкошенный свалился на пол, выронив дробовик. Тут же раздался крик боли в перемешку с матом, который прервался после второго выстрела. Надо же как-то подтвердить то, что поступил приказ работать жестко. Часть картечин ушли в дверь, выбив древесную щепу из внутренней обшивки, но все же большинство красиво легло в грудь человека, упавшего на бок. Пневмоторакс ему обеспечен, по крайней мере кричать не будет.

— Повторяю, вы окружены, сдавайтесь добровольно и пойдете как соучатник, нет смысла проливать лишнюю кровь. Ни вам, ни нам, она тут не нужна! — решил додавить я и наконец-то был услышан. Откуда-то сверху донёсся голос.

— Слышь, начальник, отзови бойца с прохода… я спускаюсь!

Глава 5. Арестанты

Дамир не производил впечатление матёрого бандита, скорее даже наоборот. Обычный работяга с внешностью жителя горной республики. Возможно осетин, может адыгеец. Смуглый такой мужичок лет тридцати пяти, может чуть старше, с ярко выраженной лысиной, которая отвлекала внимание своей не естественной гладкостью, словно он её специально выбривает станком. Одет как типичный гражданский. Джинсы, подпоясанные кожаной портупеей, на которой висит кобура под револьвер, легкая белая рубашка, под которой проглядывается майка. Обут в лакированные туфли. Ну никак не тянет на человека, осужденного по двести пятой. Скорее какой-нибудь политический или неудачный бизнесмен, шаурмятню которого прижали к ногтю приставы.